Инструкция для агитатора

Организация работы команды платных агитаторов (включая её настройку на победу) заключается в правильном сочетании моральных и материальных стимулов и необходимого контроля работы агитаторов.

Можно выделить несколько правил организации команды [2]

а). Настройка агитаторов на кандидата («намагничивание» агитаторов).

Даже если агитатор получает за свою работу очень приличное по местным меркам вознаграждение и дорожит своим местом, его необходимо «намагнитить»: во что бы то ни стало убедить, что он работает на самого достойного кандидата и на самую лучшую партию. В результате «намагничивания» агитатор должен стать членом команды, радеющим за результат. Он должен превратиться из механического обходчика квартир и разносчика листовок в творческого активиста, который не пройдет равнодушно мимо того, что может иметь хоть какое-то отношение к предвыборной борьбе в округе

Приёмы «намагничивания» агитаторов могут быть самые разные. Но, в любом случае, необходимо иметь специальный план этой работы и сценарии встреч с агитаторами специалистов из числа привлеченных консультантов, руководителей штаба и самого кандидата, который тоже участвует в «намагничивании».

Особую роль играют встречи кандидата с активом кампа­нии, которые необходимо проводить не реже одного - двух раз в не­делю. Важность таких встреч для агитаторов трудно переоценить. Имен­но на них возникает необходимое чувство близости между агитаторами и кандидатом. Будь агитатор хоть трижды наемни­ком, он станет работать на порядок лучше, если искренне гор­дится своим кандидатом и считает его победу делом не только своей матери­альной выгоды, но и чести.

Перед тем, как за­воевать избирателей, кандидату необходимо сделать своими убеж­ден­ными и горячими сторонниками собственных агитаторов. Если кандидат к этому не способен – не лишнее задуматься, а стоит ли ему вообще идти на вы­боры.

Само собой разумеется, что никакого плана «намагничивания» не может быть до тех пор, пока не разработана стратегия избирательной кампании кандидата, пока не решен вопрос, какой образ кандидата будет преподноситься избирателям.

б). Настройка агитаторов на командную работу (стимуляция сопричастности).

Агитатора важно «настроить» не только на кандидата (партию), но и на команду, в которой он работает, а также в целом на избирательную кампанию. Для агитатора серьезнейшим стимулом является сознание собственной сопричастности к важному и интересному делу, ощущение себя членом команды, а также то, что люди, на которых он работает, понимают это и ценят его труд.

Поэтому в любую кампанию, даже федерального уровня, следует встраивать ряд специальных мероприятий, которые призваны стимулировать сопричастность агитаторов к общему делу. Сюда в пер­вую очередь относятся периодические инструктажи, на кото­рых необходимо не только давать агитаторам очередную дозу указаний, но и рассказывать об общем ходе кампании, о той важной роли, которую они призваны в ней сыграть. Весьма полезны встречи по обучению и обмену опытом, на которых агитаторы могут почув­ствовать себя единым коллективом, командой, обменяться раз­личными «охотничьими рассказами». Наконец, агитаторы долж­ны иметь возможность в любой момент прийти со своими вопро­сами и предложениями (или просто для того, чтобы пообщаться) в штаб и общественные приемные кандидата.

Однако самым действенным приёмом стимулирования сопричастности является приглашение агитаторов к совместному со штабистами обсуждению вопросов, связанных с проведением кампании, отдельных её акций, а также публичное высказывание признательности агитаторам за дельные советы, суждения. Конечно, нельзя превращать бригады агитаторов в некий дискуссионный клуб. Специально созывать агитаторов для вольного трёпа накладно. Но любой их сбор по делу надо использовать для сплочения команды, для привития духа коллективизма, духа сопричастности к общему делу. И морально поддержать агитатора после напряженного трудового дня добрым телефонным общением тоже нелишне. В этом – залог успешной работы агитаторов.

в). Обучение агитаторов.

С самого начала агитатор должен хорошо представлять, в каком именно психологическом положении он находится по отношению к избирателю.

Задача агитатора состоит вовсе не в том, чтобы само­утвердится за счет избирателя, переспорить его, показать, что он умнее и круче, а в том, чтобы получить голос в поддержку своего кандидата. Агитатор изначально находится в положении проси­теля, и вести себя он должен соответствующим образом: невзирая ни на что, всегда держаться вежливо, доброжелательно и т.д. Большинство агитаторов довольно быстро усваивают эти элемен­тарные правила. Однако все же следует указать на необхо­димость их соблюдения, чтобы уберечь еще не набравших опыта агитаторов от типичных ошибок.

Исходя из сказанного, каждого агитатора необходимо снабдить письменными рекомендациями (инструкцией) по построению об­щения с избирателями. Они могут особенно пригодиться на пер­вых порах, пока агитатор еще не наработал достаточного опыта.

Само собой, каждый агитатор должен назубок знать основные агитационные материалы кампании: биографию кандидата, мес­седж, основное интервью и т.д.

Итак, прежде чем отправлять начинающего агитатора к изби­рателям, штаб должен побеспокоиться, чтобы тот усвоил общие принципы построения агитации. Формы их донесения до агитаторов могут быть разные: учеба, деловая игра, инструктаж и пр.

г). Уровень оплаты агитаторов.

Понятно, что никакие моральные стимулы в виде «намагничивания» и «сопричастности» не сработают, если агитаторы считают, что им недоплачивают. Нищенское вознаграждение – это открытое проявление неуважения к труду агитатора. При таком отношении к ним говорить об их настройке на победу кандидата не приходится.

Кстати, переплачивать агитаторам почти так же вредно, как и недоплачивать. Это известно любому менеджеру: если люди чувствуют, что пошла халява, они перестают нормально работать.

Итак, сколько следует платить агитаторам?

Ответить на этот вопрос в абсолютном выражении довольно трудно. Размер суммы зависит, прежде всего, от предполагаемого объема и характера полевых работ, а также от многих привходящих факторов – начиная от среднестатистической величины доходов на душу населения в данной местности и кончая уровнем оплаты агитаторов у конкурентов. Мы остановимся на наиболее затратном случае: работа участковых агитаторов при условии, что одним из основных мероприятий кампании является программа «От двери к двери».

Напомним, что участковая форма работы позволяет увязать вознаграждение агитатора с конечным результатом: числом голосов, которое получил кандидат на соответствующем избирательном участке. В этом случае вознаграждение агитатора составляет сумму. которая делится на две части:

- вербовочную агитатор получает за проделанный на участке запланированный объем работ;

- бонус. который выплачивается в случае достижения на участке заранее оговоренного результата (например, в случае победы кандидата на участке).

Для определения вербовочной суммы необходимы следующие параметры:

- планируемая длительность активной работы команды агитаторов (обычно она составляет от полутора до двух месяцев);

- средняя заработная плата в регионе;

- средняя зарплата высокооплачиваемых работников в регионе.

Среднюю зарплату в регионе можно посмотреть в любом статистическом справочнике. А вот что следует понимать под «средней зарплатой высокооплачиваемых работников»? Для определения этого параметра В. Полуэктов рекомендует брать среднее между следующими заработками:

- госслужащего – на уровне ведущего специалиста в городской администрации;

- квалифицированного рабочего на стабильно действующем промышленном предприятии;

- директора обычной средней школы;

- продавца торговой палатки на центральном рынке областного центра.

Ежемесячная вербовочная сумма должна быть не меньше средней зарплаты в регионе и не больше полутора средних зарплат высокооплачиваемых работников. Общую величину вербовочной суммы получаем, умножая ежемесячную сумму на планируемую длительность работы агитаторов в месяцах.

Выбор конкретной величины вербовочной суммы в указанном диапазоне зависит от нескольких факторов. Прежде всего – от объема запланированных полевых работ. Второй фактор – уровень оплаты агитаторов у конкурентов. Наконец, играет роль и история вопроса: уровень оплаты агитаторов в предыдущих кампаниях.

Размер бонуса обычно составляет от половины до трех четвертей вербовочной суммы.

д). Порядок оплаты агитаторов (никаких твердых окладов!)

Здесь мы поговорим не о том, сколько платить агитатору, а о том,как платить.

Прежде всего: система оплаты агитаторов должна быть только сдельно-премиальной . Никаких окладов и месячных ставок для агитаторов!

Посадить агитатора на ежемесячный оклад – значит, прямо заинтересовать его в минимизации объема выполняемых работ, т.е. нацелить на халтуру (а зачем вкалывать, когда зарплата от этого не зависит?!). Сдельная система, напротив, настраивает агитатора на интенсификацию своей работы. А премия по итогам работы нацеливает на конечный результат: победу кандидата.

Поэтому каждый кандидат должен знать: если менеджер кампании предлагает ему посадить агитаторов на твердый оклад, то указанный менеджер либо ничего не понимает в полевых работах, либо настроен на откровенное «освоение средств» кандидата.

На практике сдельно-премиальная система выглядит следующим образом:

- агитатор получает оговоренное заранее вознаграждение (оперативную оплату ) за каждую проделанную им агитационную операцию (например, получение подписи избирателя за выдвижение кандидата, или доставку листовки в почтовый ящик);

- величина оперативной оплаты подбирается таким образом, чтобы суммарное вознаграждение агитатора за кампанию было равно вербовочной сумме;

- помимо оперативной оплаты, за каждую операцию агитатору начисляется бонус. Бонусы суммируются по всем операциям и выплачиваются агитаторам в случае получения на участке заранее оговоренного количества (или процента) голосов в пользу кандидата.

При разбиении вербовочной суммы и бонуса на оплату конкретных операций важно соблюсти правильные пропорции: оплата за каждую операцию должна примерно соответствовать ее сложности.

И последнее. Необходимо вселить в агитаторов уверенность в том, что их не «кинут». Поэтому крайне не рекомендуются задержки в выдаче оперативной оплаты агитаторам. Все средства должны выдаваться в обещанные сроки – иначе агитаторы перестают верить кандидату – с весьма прискорбными для кампании последствиями.

е). Организация контроля работы агитаторов.

Одно из наиболее распространенных возражений против использования полевых технологий: агитаторы, мол, все разворуют, а делать ничего не будут. Так обычно говорят политики и технологи, не имеющие представления о современных полевых технологиях. На самом деле возможностей нецелевого использования средств в рамках оргмассового направления на порядок меньше по сравнению с политпиаром, когда значительные суммы передаются работникам СМИ «черным налом» и где, как правило, действует система «откатов».

Финансовая «прозрачность» оргмассового направления обеспечивается предложенной в [2] и неоднократно проверенной на практике системой контроля работы агитаторов.

Указанная система предусматривает:

1) штабной оперативный контроль после проведения каждого мероприятия (первая линия контроля ).

2) независимый от штаба сопровождающий контроль всех мероприятий кампании (вторая линия контроля).

Оперативный контроль предполагает выборочную проверку штабом выполнения задания агитаторами. Такая проверка проводится сразу же после завершения той или иной агитационной акции или доклада агитатора о выполнении задания.

Оперативная оплата за акцию выдается агитатору только после того, как выборочная проверка показала, что работа выполнена.

В штабных структурах должны быть предусмотрены специальные сотрудники, обеспечивающие оперативный контроль. Кроме того, на период поступления отчетов о проведении таких трудоемких акций, как « От двери к двери» или «Телефонная агитация», следует по возможности подключать к контрольным мероприятиям сотрудников других подразделений штаба, проверенных активистов, доверенных лиц кандидата.

Сопровождающий контроль (вторая линия) в идеале должен осуществляться самим кандидатом, независимо от штаба. Он проводится с помощью контролеров-общественников, набираемых из числа пенсионеров, неработающих мамаш и прочих «надомников», живущих на территории избирательного округа. Набор общественников производится преимущественно «по знакомству» - из числа окружения кандидата – его родственников, друзей, знакомых, а также из числа родственников, друзей и знакомых этих лиц. Для партийных кандидатов естественными контролерами второй линии являются неработающие члены партии, а также их друзья и родственники. Контролеры второй линии (на сленге их называюткукушками ) работают, не выходя из дома: они фиксируют и оперативно сообщают в штаб обо всех агитационных визитах и звонках, о любой обнаруженной в почтовом ящике листовке. Система сопровождающего контроля позволяет штабу отслеживать работу не только своих, но и чужих агитаторов.

Оперативный и сопровождающий контроль, дополняя и усиливая друг друга, обеспечивают надежное наблюдение за всем, что делают агитаторы на своих участках. Если в штабе к тому же продумали справедливую систему санкций за недочеты и халтуру и довели её до агитаторов, можно быть уверенными, что агитаторы будут работать эффективнее.

На обеспечение системы контроля в бюджет кампании закладываются средства, составляющие 20-25% от общего размера вербовочной суммы оплаты всех агитаторов.

На этом мы завершаем обсуждение общих принципов построения оргмассового направления избирательных кампаний. На остальных нюансах организации работы агитаторов мы остановимся далее, по ходу обсуждения конкретных мероприятий орг­мас­сового направления.

Записки агитатора

Фото: Константин Мельницкий, 66.ru

Всего за два дня работы в предвыборном штабе спецкор Портала 66.ru осознала всю тяжесть работы бедных (в обоих смыслах) людей, согласившихся стать политической пехотой. Они — те самые агитаторы, которые настойчиво ломятся к вам в квартиры и призывают голосовать за «самого достойного», хотя сами зачастую свой голос за него не отдадут. Вам они не нравятся. Вы их гоните с порога. Но им уже всё равно.

Всё, что вы прочитаете ниже, — это журналистский эксперимент. Мы узнали, как работают во время предвыборной кампании агитаторы. Для этого нужно устроиться на работу в штаб кандидата. И сделать так, чтобы никто не заподозрил нашего корреспондента.

Нам было совершенно неважно, к какому кандидату мы попадем. Взяли первое попавшееся объявление на столбе и отправили на собеседование спецкора Ольгу Татарникову.

Но дело в том, что ее через два дня работы раскрыли. И сотрудники штаба потребовали не называть имени кандидата. И ладно, нам эта деталь совершенно не важна. Тем более что, если бы мы его назвали, нас бы обвинили в том, что мы пиарим или «мочим» политика. Так что имя претендента на должность депутата областного парламента мы поменяли (в тексте его теперь зовут Иван Иванович Коровин) и фотографии кое-где замазали. Но от фактуры отказываться не стали, потому что без нее текст был бы пустым. Тем более что и без прямых отсылок можно догадаться, в чьем штабе мы побывали.

А вот и сам эксперимент.

Приятный мужской голос приглашает меня на собеседование утром во вторник. Мужчина говорит уверенно, но чуть-чуть смущается, когда приходится объяснять формат работы:

— Агитаторы обходят квартиры и привлекают жителей на сторону нашего кандидата. Вы представляете, с чем вам придется столкнуться? Вы согласны на такую работу? — по его тону становится понятно, что на этом этапе большинство соискателей сливается. Я уверяю его, что готова ко всему.

Чтобы во мне не разглядели журналистку, выполняю обряд обомжевания: натягиваю самые старые джинсы и потрепанную матроску, прячу айфон поглубже в сумку и достаю железную «Нокию». Минимум макияжа, хвостик, ногти без лака, кроссовки. Готово — в зеркале улыбается студентка, которой явно нужны деньги.

На билборде бородатый Иван Иванович уверенно указывает направление, где его искать.

Приемная умещается в двух крошечных комнатах. У входа сидят несколько пенсионерок и тщательно изучают газеты. «Ну, эти явно на прием пришли, пожаловаться на шумных соседок», — проносится в голове. И только позже я узнаю, что бабули здесь трудоустроены.
Вообще люди, которые работают в штабе, делятся на две категории: или пенсионерки, или вчерашние школьники, которым на вид не больше двадцати.

Я вхожу в комнату, стены которой завешаны распечатками карты Екатеринбурга. Чувство, будто оказалась в каморке сумасшедшего. Район разбит на блоки и закрашен цветными маркерами, на домах красные точки.

За столом сидит взрослый мужчина с седым ежиком на голове и ест из контейнера салат с майонезом. Это Виктор Петрович, он руководитель сети агитаторов.

Виктор Петрович оценивающе оглядывает меня с ног до головы и начинает собеседование.

Если бы мы сейчас сидели в баре, я бы решила, что мужчина просто решил меня склеить. Честно говоря, это был обычный флирт. Он шутит про прекрасную девушку с чудными глазами, которую не хочется отпускать, я в ответ манерно хихикаю. Как бы ненароком он интересуется моим образованием и чем я занимаюсь в свободное время. Двадцать минут милой беседы — и меня берут на работу. Оказывается, стать агитатором очень просто. Основных требований — два: вы женщина и вы не алкоголик (то есть на вас не противно смотреть).

А теперь об условиях работы. Агитировать нужно каждый день (два выходных в неделю) по шесть часов. За день требуется обойти около 70 квартир и постараться убедить проголосовать за Коровина. Оклад за три недели — 7 тысяч. Получается, за час общения с людьми — 77 рублей. В седьмом классе я получала больше за молчаливую раздачу буклетиков.

Кроме оклада, есть еще и премия по итогам голосования. Самому лучшему агитатору полагается награда в 50 тысяч. Заманчиво, не правда ли? Конечно, но чтобы получить деньги, нужно, чтобы с твоего участка больше всего людей проголосовало за Коровина. Именно премия и манит пенсионеров, которые пришли в агитаторы.

Район разбит на восемь частей. За каждым закреплена команда агитаторов. В главе стоит бригадир. Моим бригадиром оказалась Надежда Александровна — педантичная женщина лет шестидесяти. Она разговаривает правильными предложениями и одну мысль может излагать очень долго.

Надежда Александровна уводит меня от начальника и садит за стол, где мне предстоит отсчитать сотню агиток. Рядом со мной сидит мальчик, который режет объявления о наборе агитаторов. Напротив — еще одна пенсионерка возмущается словом «не бздеть» в свежей газете. Бригадиры обсуждают, что люди массово уходят из-за того, что Коровин пошел на выборы от другой партии. Мол, хотел баллотироваться от партии с хорошим авторитетом, но там с него потребовали 40 млн рублей мзды.

— Агитаторам вообще должно быть все равно, от какой партии кандидат баллотируется. Они приходят сюда за деньгами, а что за кандидат и откуда он — неважно, — встревает в разговор еще одна женщина. Бригадиры согласно кивают.

В этот момент я читаю инструкцию агитатора: «Во время разговора категорически запрещается произносить слова АГИТАТОР и АГИТАЦИЯ, это пугает и отталкивает людей. Слово агитатор уместнее заменять словом сторонник ».

— От вас не должен исходить запах пота, табака или алкоголя.
— Постарайтесь, чтобы ваша речь журчала как ручеек. Для этого отрепетируйте разговор с домочадцами.
— Попасть в подъезд можно различными путями. Иногда приходится слукавить. Например, попросить открыть дверь, потому что вы забыли ключи, либо принесли почту, либо проверяете счетчики. Можно сказать, что вы уборщица, что домофон в квартире сломан, а дозвониться не получается.
— Постарайтесь нащупать самую больную тему для данного двора и начинайте ее эксплуатировать, тогда вас будут слушать более благожелательно. Пример: «Почему я к вам пришел? Да потому что наш кандидат считает, что мы должны оперативно реагировать на подобные вещи, которые творятся в наших дворах, и бороться с этим! Наше здоровье, безопасность и комфорт находятся только в наших руках! Скажем нет самовольным автомойкам во дворах! Обратимся к нашему кандидату в депутаты! Соберем подписи! Он готов помочь в любую секунду!»
— В разговоре с собеседником лучше согласиться и поддакнуть, даже в том случае, когда вы внутренне другого мнения. Прибегайте к приему присоединения репликами: «Вы абсолютно правы!», «Поддерживаю вас!». Записывайте в блокнот предложения собеседника — это располагает.
— Если вам удалось оставить грубияну наш агитационный материал — уже хорошо. Задача агитатора — получить влюбленного в Вас избирателя. Помните одну из главных аксиом: голосуют за кандидата только в том случае, если понравился агитатор!

Молодая девушка сообщает всем присутствующим, что, оказывается, если наркотик употребить сразу же после покупки, серьезного наказания не будет.

Я в этот момент читаю биографию Коровина и узнаю, что ему 56 лет.
— Он выглядит старше.
— Ну еще бы, десять лет употреблял.
— А какие наркотики?
— Героин, наверное, или синтетику. Спроси, если увидишь.

Вдруг в кабинете появляется мой знакомый по «Фейсбуку». «Ну все, эксперимент закончился», — паникую я, прикрываю лицо рукой и занавешиваюсь волосами. Он сидит рядом минут пять и уходит. Фу-ух, вроде бы не узнал.

За несколько часов в штабе мы составили расписание на неделю. Я получила домашнее задание — проштудировать семистраничную инструкцию, выучить биографию Коровина и прочитать все пропагандистские газеты.

Завтра со мной по первым адресам поедет бригадир, а потом я отправлюсь в свободное плавание. С огромным пакетом агиток я еду домой.

На следующий день Надежда Александровна встречает меня на автобусной остановке. Пока мы добираемся до нужного дома, она рассказывает, как очутилась в штабе.

— Я никогда не была тунеядкой, всю жизнь проработала бухгалтером, имею высшее образование. Не так давно вышла на пенсию и получаю в месяц 10 000 рублей. Это очень мало! Я искала подработку. Идти кондуктором или кассиром не хочу, не мое это. Увидела в газете объявление и пришла. Мне сразу же предложили стать бригадиром. Это, наверное, потому что я очень ответственная.

За разговорами незаметно мы очутились у нужной 12-этажки. Пора начинать обход, а я не готова. Есть текст речовки, но он длинный и совершенно не воспринимается на слух — со всеми этими «с вашего позволения», «воплощением программы занимается» и т.д. Поэтому готовлюсь импровизировать.

Структура моей речи по правилам должна быть такой: представляюсь, говорю, что я пришла рассказать об инициативе благотворительного фонда, излагаю программу (обязательное тестирование школьников, принудительное лечение, занятость молодежи и т.д.), потом уточняю, что с этой программой выступает президент фонда Коровин, и в конце уже про выборы.

Мы поднимаемся на двенадцатый этаж и в подъезде репетируем речь. Надежда Александровна изображает то занятого человека, то заинтересованного слушателя, то грубияна. Я подстраиваюсь и играю то в наступление, то даю заднюю и извиняюсь. Тут открывается дверь лифта. «Пошли-пошли», — толкает меня бригадир. А я растерялась. Мне кричать в спину: «Остановитесь!» — или догнать и встать перед ним, чтобы он не сбежал? Я выбираю второй вариант, нагоняю усатого мужчину и начинаю по сценарию:

— Здравствуйте, меня зовут Ольга.
— Давайте быстрее. Чего вы хотите?
— Эм-м-м. Я хочу рассказать про инициативы благотворительного фонда. Есть минутка?
— Ну рассказывайте.
— Та-а-ак… — я замялась. Тут сзади вклинилась Надежда Александровна. Она спросила усача, как его зовут, кратенько обрисовала программу и уже перешла к нашему кандидату.
— Знаю-знаю вашего Коровина. Скандальная личность. Я ваш фонд уважаю, а вот за вашего Коровина голосовать не буду, извините.

Я уверенно ставлю в графе букву «П» — противник. Мне немножко стыдно за растерянность, но я убеждаю себя, что это из-за первого раза.

Мы звоним в остальные квартиры на этаже — никто не отвечает. Спускаемся ниже. Многоэтажка, которая нам попалась, — ад для агитатора. Четыре квартиры закрыты общей дверью, и почти нигде нет звонков. На некоторых этажах все-таки попадаются ровные ряды звоночков. Но такое чувство, что они не работают. Я прикладываю ухо к двери — и не слышу ни одного звука.

Итого: один подъезд, два разговора, ни одного сторонника и бесконечные этажи с закрытыми дверями. Начало не впечатляющее. И у нас ушло больше часа на работу впустую. Дальше мне предстоит работать самостоятельно.

Я спешу к следующему корпусу в этом доме. Подъезд закрыт, и звонок только один — значит, внутри сидит консьерж. А меня предупреждали: от консьержей ничего хорошего не ждать, придется врать.

Мне врать не хочется, поэтому я жду, когда кто-нибудь выйдет. Одна минута, три, пять… Жму звонок. Дверь открывается. Из комнаты выглядывает тощая блондинка. На столе у нее стоит большой телевизор, показывают новости, а над ним — маленький черно-белый экранчик с камер наблюдения.

— Извините, пожалуйста. Я пришла, чтобы рассказать жильцам дома про фонд, который помогает преодолеть наркотическую зависимость.
— Дело хорошее, конечно, но вы не сможете попасть к жильцам. Звонков нет, а стучать бесполезно.
— Вообще нигде нет?
— Вообще. Я не против, но мне будет потом, — бьет ладонью по кулаку. — Претензии, в общем.

Выхожу из подъезда разочарованной. Что-то все вхолостую. А тут дома типовые, значит, на остальных запланированных адресах будет та же картина.

Следующий дом — на Репина. О, можно звонить в квартиры по домофону — добрый знак. Набираю — гудки, набираю другую — снова гудки. На третий раз отвечает мужчина, но моя просьба «откройте дверь, пожалуйста» его не трогает, и он кидает трубку. Ну да ладно. Я потихоньку начинаю привыкать к отказам.

С седьмого раза получается попасть в подъезд.

Ура! Тут есть блоки без общей двери — агитатора радуют странные вещи.

Квартира 33. Звоню. Шорохи за дверью. В проеме всплывает долговязый мужчина с голым торсом. Я стараюсь смотреть ему в глаза, но взгляд все равно опускается на волосатую грудь. Заросший мужчина внимательно меня слушает, пока я рассказываю про программу фонда:
— Да, я сторонник Жени и с фондом ихним знаком. А почему у вас Коровин на листочке?
— Он сейчас президент, и эта программа — именно его идея. Он сейчас идет на выборы от нашего района…
— Нет-нет-нет, — перебивает меня мохнатый. — Не надо. Я его после той ругани с Женькой не уважаю. И голосовать не пойду. Извини, моя хорошая.

Дверь закрылась. В моей тетрадке появилась еще одна буква «П».

В одной из квартир дверь распахивает старичок в трусах. «Ой!» — взвизгивает он. Он явно поджидал кого-то другого. Через полминуты дверь открывается снова. На трусы мужчина натянул шорты (по-моему, разница между его трусами и шортами только в цвете).

— Извините, я думал, что это жена. Что вы хотели?

Я завожу свою шарманку, но натыкаюсь на «извините, мне это неинтересно». Ну ладно.

В этом доме никто говорить о наркотиках больше не захотел. Мои амбиции снизились настолько, что я уже считаю успехом, когда меня не посылают куда подальше, а просто вежливо отказывают.

Но мою упертость не остановить запертыми дверями! Я иду дальше, в другой дом — там нет дурацких блоков и можно дозвониться до квартирантов.

Поднимаюсь на самый верх. Свет не горит. Вход на крышу завален старой мебелью. «Здесь можно спрятать мое тело», — после бесед о наркотиках мне страшновато. Стучу в дверь — за ней лает собака.

Соседи не отвечают. Я от скуки начинаю делать ставки, откроют ли за следующей дверью или нет. Проигрываю.

Услышав, как приехал лифт на верхний этаж, мчу по лестнице наверх. Начинаю разговор, женщина отказывает под привычным предлогом — неинтересно. Но она отказала так вежливо и так сочувствующе, что мне захотелось ее обнять и рассказать все-все секреты.

И вот дверь открывает очередной голый мужик. За спиной у него громко играет шансон. Когда он видит лицо Коровина на бумаге, широко улыбается.
— О! Ванька! Мы с ним в одной группе учились.
— Да ладно!
— Серьезно! Боже, какие мы уже старые стали. Бороду отрастил-то какую, — смеется голый мужик. — Я его на вывеске когда увидел, не сразу признал.
— А вы в университете догадывались, что он в депутаты подастся?
— Предполагал. Он всегда был такой бла-бла-бла на лекциях.

Несмотря на институтскую дружбу, мой новый знакомый все равно не назвал себя сторонником Коровина. «Дай мне твою бумажку почитать. Я посмотрю, но пока точно сказать не могу, что за него пойду», — так в моем дневнике появилсь первая буква «Н» — неопределившийся.

Я ходила по квартирам до девяти часов вечера. Почти все двери были заперты, а где открывали, я слышала только:
— Не интересует.
— Нет времени, извините.
— Неинтересно.
— Не приходите больше, ничего слышать не хочу.

В итоге с четырех подъездов я получила 27 отказов. Но к концу дня они меня уже не волновали. Я, как робот, стучалась в двери и натыкалась на тишину или безразличие. Жильцы обороняются от информации как могут. Ноги устали, и получилась работа не с людьми, а с дверьми. Чтобы остаться агитатором на всю предвыборную кампанию, нужно или иметь бесконечный запас оптимизма, или действительно очень нуждаться в деньгах. Удовлетворения от агитаторства — ноль, а КПД от шести часов работы исчисляется в долях процента.

О том, что меня спалили, я узнала уже дома. Все-таки тот фейсбучный знакомый меня вспомнил. Оказалось, что он там — руководитель штаба. Начались звонки. Сначала он предлагал трудоустроить меня к другим кандидатам. Потом, когда понял, что материал все-таки выйдет, просил убрать имя, не указывать адрес, сделать из кандидата кандидатку и т.д.

Когда я на следующий день вернулась в штаб, чтобы отдать все агитационные материалы и заполнить отчеты (работала же по-честному), на меня смотрели как на врага. Сказали, что главному редактору за этот текст настучат по голове. Денег за работу мне не предложили.

Фото: Константин Мельницкий, 66.ru